>
Но есть на Земле место, где необычайно четко понимаешь, что Чернобыль – это не географическая точка, не абстрактное понятие, а страшная “язва” на теле планеты. И пепел Чернобыля вновь стучит в сердце. Мы, Лариса Ермолаева, Евгений Усов, Александр Шувалов и Юрий Комов, посетили Чернобыль в ноябре прошлого года. Это была своеобразная «экскурсия» в закрытую тридцатикилометровую зону вокруг взорвавшейся 26 апреля 1986г. АЭС.
Уже на первых километрах после преодоления КПП «Дитятки» вспомнилась Зона, описанная в “Пикнике на обочине” братьев Стругацких. И это было не надуманное сравнение. За окном микроавтобуса мы видели именно Зону. Мы наблюдали картину полного разрушения столетиями создававшейся атмосферы человеческих поселений: почерневшие, оскалившиеся выбитыми окнами хаты; сады за покосившимися заборами; раскрытые настежь двери и пустота – ни человека, ни кошки, ни птицы… И везде – невидимая, притаившаяся в привычных, обыденных вещах и строениях, как и в «Пикнике», смерть.
О Чернобыле можно было бы сказать, что это довольно оживленный город, если бы и здесь не было множества брошенных домов. У местной пожарной части установлен памятник первым жертвам Чернобыльской АЭС – пожарным, которые в ту страшную ночь 26 мая боролись с огнем в взорвавшемся блоке. Деньги на памятник погибшим собирали их оставшиеся в живых коллеги.
Сама станция ничем особым не выделяется, а «саркофаг» напоминает авангардистский сарай.
Саркофаг Фото Е. Усова
Самое тяжелое впечатление – город атомщиков Припять. Он опоясан колючей проволокой и пройдя через очередное КПП, оказываешься в каком-то нереальном мире. Сознание не воспринимает увиденное. Жизненный опыт говорит о том, что город – это когда много людей, машины, голубиные стаи, собаки, кошки… А тут мертвая тишина и ничего живого.
Вокруг многоэтажные блочные дома. Со стен свисает отслаивающаяся краска, зияют язвы отвалившейся плитки, торчат серые от времени оконные рамы. Между плитами, покрывающими дорожки, по пояс вымахала трава, тут же тянутся вверх молодые деревья. На окнах кафе наклеены бумажные цветы и надпись «1 мая» – люди готовились отметить один из главных советских праздников. Готовились, приглашали друг друга в гости, закупали выпивку и деликатесы, прикидывали, что одеть, где сделать прическу. Не пришлось.
Нагибая голову, чтобы не коснуться свисающей с козырька парадной травы, входим в дом. Под ногами шуршит ковер наметенных ветром листьев. На лестнице кучи битого стекла, клочья отвалившейся краски и штукатурки, зачем-то выдвинутые из квартир тумбочки и шкафы, газеты, фотографии…
Люди убегали, бросая все нажитое, не до того было. После эвакуации города сюда слетелось воронье в людском обличье – мародеры. Тащили все, что можно продать. Меченые радиацией магнитофоны и телевизоры, люстры и ковры расползлись по всему СССР. Да, мародеров ловили, но разграбления убитого города это не остановило. Все кончилось только тогда, когда в квартирах остались лишь разбитые кровати, да пустые шкафы.
Входим в квартиру – на тумбочке разложены фотографии-открытки популярных лет тридцать назад актеров. По ногами звенят гильзы от «Макарова». Говорят, что после мародеров тут стали «тусоваться» люди в форме – пили, стреляли из окон и друг в друга.
Из окна виден Дворец культуры, за ним навек застывшее «Колесо обозрения». Там, в парке, бегали дети, гуляли молодые мамы, мужики собирались с пивом… Теперь там только свист ветра и щелканье дозиметра.
Припять напоминает города из индийских сказок. Города, построенные могущественными раджами, чью славу пожрало время и джунгли. Припять тоже медленно, но верно разрушается под натиском дикой природы. И смотреть на это страшно. Страшно не за себя и даже не за тех кто потерял свой дом. Страшно от того, что этот город-призрак – пример человеческой глупости и самоуверенности, которые способны превратить в Припять всю Землю.
