>
С грустью прощаемся с Сихотэ-Алинским заповедником, полюбив его суровые красоты, пропитанные соленым морским воздухом муссонов. Впереди дорога через перевалы, долины, ручьи и реки Сихотэ-Алиня. Перед нами открываются глубокие ущелья с кипящей внизу водой, просторы горной страны с теснящимися друг за другом вершинами, глубокие распадки, раздольные долины и полноводные реки. Везде уже чувствуется осень, окрасившая лесистые склоны гор в желто-красные тона, проступающие на зеленом фоне. Некоторые клены стали такими красными, что их можно использовать вместо флагов на демонстрации. Темнохвойные леса сменяются березовыми рощами, а те кустарником ─ и опять стоит стеною лес, но уже смешанный широколиственный.
Мы двигаемся все дальше на юг заповедника, проезжаем города Уссурийск, Раздольное и взбираемся на мост через долину реки Раздольная. Многокилометровая ширь долины безмятежно зеленеет, пасется скот, играют дети, а еще недавно, во время тайфуна, все это огромное пространство напоминало море, плескалось гигантскими волнами, и в грязной воде в океан плыли целые деревья, останки домов, домашняя утварь и трупы животных. Как сто и двести лет назад, тайфуны проносятся над Приморьем, смывают тысячи тонн плодородной земли, усадьбы, фермы, собирают свою «дань». Но люди как муравьи копошатся, отстраиваются, восстанавливают разрушенное, заселяют брошенные деревни, засевают поля…
Мы едем по правому берегу Амурского залива и скоро оказываемся в Хасанском районе, самом южном в Приморье, граничащем с Китаем и Кореей. Мы попадаем в заповедник Кедровая падь, один из старейших в России. Раньше здесь были обычны стада косуль, мигрирующих из Китая, пятнистых оленей, кабанов, водилось несколько редчайших дальневосточных леопардов (называемых здесь барсом), заходили тигры. Сегодня под прессингом жителей окружающих заповедник сел, ферм, деревень и городков почти ничего этого не осталось, но еще сохранилась необыкновенная восхитительная природа заповедника .
С одной из вершин заповедника вижу крутые склоны, поросшие густым разноцветным лесом, поблескивающую на излучине реку, далекие волны залива, а за ними в туманной дымке видится Владивосток ─ в сильный бинокль можно различить городские крыши и порт. С заповедной природой соседствует цивилизация, и нужно много ума, такта и терпения, чтобы сохранить жизнь обитателям заповедника. Если же оставить дикую природу в покое, она воздаст за все хорошее сторицей!
Подходит к концу наше путешествие по заповедникам, и мы наконец-то вступаем в славный город Владивосток. Сколько слышали мы об этом знаменитом порте, раскинувшемся между Уссурийским и Амурским заливами! Сколько связано с ним в нашей прошлой и нынешней истории!
Все здесь пронизано дыханием моря. Чем выше поднимаешься в гору, тем больше его видишь по сторонам, и вскоре оно заполняет собой почти весь горизонт. Вдали, за водной гладью, проступают какие-то сказочные голубые драконы ─ гористые берега заливов. Сверху хорошо видны сплошные красные крыши, а ближе к воде ─ портовые сооружения, краны и мачты кораблей. Мысленно переношусь на сто лет назад, и вся бухта сразу украшается сотнями белоснежных парусов. Они есть и сегодня, но на удивление мало.
Старый город впечатляет своими солидными особняками, строгостью стиля и благородством форм. Так и слышится перестук копыт коней экипажей, свозящих знать к приходу очередного парусника из-за океана. Ритм традиционной архитектуры неожиданно нарушается костью, стоящей в горле, телевизионной вышкой: башня-столб прямо перед портом. В городе зелено, много парков и памятников людям, ковавшим его славу на суше и на море.
Одно из самых притягательных мест для приезжих ─ это конечно же набережная и порт. Под шелест «говорилок» паромы и катера отплывают куда-то в голубую даль. Решив не отставать от других, мы взяли билетик неизвестно куда и оказались на острове Русском! Какое очарование ─ идти по морю, рассекая форштевнем волны, ощущуая на лице соленые брызги, слушая, как натужно скрипит такелаж и жалобно кричат чайки. Потом мы проходили какие-то шхеры, каналы, шлюзы, рассматривали заросшие лесом берега заповедника, стоящие у причалов кораблики и шлюпки, понимая, что жить нужно именно здесь ─ на берегах Великого Тихого океана.
