>
Является ли надвигающееся на нас глобальное потепление климата принципиально новым в истории Земли? Вызвано ли оно антропогенным выбросом парниковых газов? Оказывается, на эти и многие другие вопросы помогают ответить геологические исследования.
Рассказывает Николай Александрович Ясаманов, академик РАЕН, профессор МГУ, заведующий кафедрой экологии и природопользования филиала Университета <Дубна>, главный научный сотрудник Музея землеведения МГУ им. М.В. Ломоносова.
– Николай Александрович, последнее время много говорят и пишут о том, что потепление климата за счёт выбросов парниковых газов – проблема, придуманная с конъюнктурными целями. Как же в действительности обстоит дело?
– Ни один человек, знакомый хотя бы со школьным курсом физики, не может не признавать огромную роль парникового эффекта для процессов, происходящих на планете Земля. Ещё в начале XIX века было открыто явление парникового эффекта. С тех пор оно является предметом пристального внимания человечества. Одни, в том числе маститые учёные, утверждают, что человечество скоро погубит экосистему Земли выбросами углекислого газа и, как следствие, неуклонным потеплением климата; другие опровергают их и доказывают, что эти выбросы ничтожно малы и не могут сыграть заметной роли.
Но ведь мы можем просто обратиться к геологическим и археологическим материалам, характеризующим тепловые режимы той или иной эпохи. Вот этот график, назовём его рисунок 1, показывает изменения среднеглобальной температуры за период в 140 миллионов лет. Вы видите, что климат Земли был существенно теплее современного; на границе мелового периода и палеоцена отчётливо виден пик похолодания – это та граница, на которой произошло вымирание динозавров и головоногих моллюсков; тогда наша планета лишилась 70% видов населявшей её флоры и фауны. После однородно тёплого эоцена и олигоцена на графике появляется область резких колебаний, уходящих в отрицательные среднеглобальные температуры.
Это – четвертичный период, включающий в себя Дунайское, Окское, Днепровско-Московское оледенение, и последнее из оледенений, называемое Валдайским. На рисунке 2 ближайшая к нам часть этого периода представлена применительно к территории будущей Московской области. Вы можете видеть, что в межледниковьях – Сандомирском, Лихвинском, Микулинском – температура поднималась не только выше соответствующей этой местности современной среднегодовой температуры (+40), но и выше современной среднеглобальной температуры (она отмечена пунктиром на всех рисунках, это температура +140), а также можете заметить, что межледниковья и оледенения сменяли друг друга с довольно правильной периодичностью. Но это тоже далёкое прошлое. Возьмём период, который человечество помнит достаточно хорошо: вот рисунок 3 – изменение температур за последние 10 тысяч лет, опять-таки для территории Московской области. Здесь выделяются Голоценовый оптимум и Малый климатический оптимум, в первом случае температура была на 6, во втором случае – на 3-4 градуса выше современной.
– Малый климатический оптимум – это где-то VII, VIII век нашей эры? Как раз тот период, когда в Гренландии скот разводили, а в Северной Европе – виноград? И сколько же тогда в атмосфере углекислого газа было?
– К сожалению, никто не имеет прямых данных о содержании углекислого газа в атмосфере того периода, но мы можем судить об этом по геологическим данным. И получается, что две кривые – содержания углекислого газа в атмосфере и температуры – практически параллельны то есть корреляция явная. Но в своём вопросе Вы допустили одну очень распространённую ошибку. Часто люди, в том числе и учёные, терминологически как бы ставят знак равенства между парниковыми газами и углекислым газом. На самом же деле вклад углекислого газа в парниковый эффект на нашей планете составляет всего 20%, а 60% эффекта даёт водяной пар. Оставшиеся 20% приходятся на метан. Есть ещё вклад инертных газов, но он совсем уж незначителен. Так что поговорим о метане. Концентрация СО2 – углекислого газа – за последние 40 лет увеличилась в атмосфере где-то на 12% (соответственно 315 и 355 ppm, т.е. 10-4 весовых процентов), а концентрация метана – на 6%, но за последние 15 лет (1,6 и 1,7 ppm ), то есть рост идёт даже быстрее.
– Откуда же он берётся в таких количествах?
– Основной поставщик метана – это болота. <Производительность> болот средней полосы в этом смысле невелика, а вот огромные пространства береговой полосы, которая располагается от 5-го градуса северной широты до 5-го градуса южной и представляет собой мангровые заросли – это основные производители метана. Кроме того, метан поступает из недр Земли, причём его выделению очень способствует бурение, метан просачивается на поверхность по любым скважинам, трещинам и разломам. Другое дело, что его трудно фиксировать – концентрации невелики, ибо газ лёгкий и сразу уходит в атмосферу. А в атмосфере примерно на высоте 20 километров метан распадается на углекислый газ, который, как более тяжёлый, оседает вниз, и водород, который ускользает в космическое пространство. Так вот, метана в результате антропогенной деятельности поступает в атмосферу всё больше и больше: при добыче и перекачке нефти, при производстве нефтепродуктов, от газопроводов – о том, что утечки через разгерметизированные участки трасс огромны, говорится постоянно, наконец, от содержания крупного рогатого скота и так далее.
– От свалок и очистных сооружений канализации, да?
– И от них тоже.
– И кривая метана так же хорошо совпадает с кривой температуры?
– Да, корреляция очень высокая.
– Значит, нас ждёт неизбежная климатическая <лихорадка>, подъём уровня Мирового океана и все проистекающие отсюда ужасы?
– Не надо ничего выдумывать! В давнем геологическом и даже в недавнем историческом прошлом на Земле уже существовали именно те параметры среды, которые мы прогнозируем. Значит, и условия существования на Земле при потеплении климата просто станут такими же, как уже были. Климат Земли, как Вы могли убедиться, никогда не был чем-то раз и навсегда заданным, он менялся и будет меняться.
– А та периодичность изменений, о которой выговорили, она как-то связана с космическими циклами или ещё с какими-то?
– Выявлена 22-летняя периодичность, то есть удвоенный цикл солнечной активности. Есть ритмы в несколько столетий, в несколько тысячелетий, есть ритмы, выявленные Миланковичем, то есть тысяча, 22 тысячи лет, 41 тысяча, 90 тысяч лет.
– Может быть, колебания связаны с вулканической деятельностью?
– Нет. В сравнении с остальными источниками вулканы выделяют совсем немного парниковых газов. То есть много для одного момента времени, своего рода залповый выброс, но в сравнении со спокойным, но постоянным поступлением этих газов от других источников это незначительная прибавка.
– Есть работы О.Г.Сорохтина, в которых он очень доказательно аргументирует несущественность изменений концентрации СО2 для планетарного климата. Он прав?
– Я отношусь к этим его публикациям негативно. В своей последней работе Олег Георгиевич с соавтором выбрали из всего набора парниковых газов углекислый газ и рассматривали только его. Но ведь его отдельно взятый вклад невелик, как я уже говорил, и нельзя его рассматривать в отрыве от всего остального, к тому же, если сравнить приводимые ими данные с реальными геологическими исследованиями, они оказываются некорректными.
– Но всё же, если я правильно Вас поняла, те изменения, которые имели место в прошедшие эпохи, были гораздо значительнее тех, что происходят сейчас, а никакого антропогенного воздействия тогда быть не могло. То есть климатические катаклизмы вовсю происходят на этой планете и помимо нас, грешных. Так?
– Действительно так.
– Ну тогда скажите прямо – является или нет антропогенная деятельность определяющим фактором современного потепления климата?
– Понимаете, здесь различные временные масштабы. Вот если бы рассматриваемое человеческое воздействие продолжалось бы не 50-80 лет, что пока имеет место, а тысячелетия, тогда оно было бы не просто значительно, оно было бы огромно. Но на той шкале времени, по которой живёт планета, вся эра увеличения выбросов парниковых газов за счёт антропогенной деятельности – всего лишь секунда. По этой простой причине она не может сыграть ключевой роли в изменении климата, тем более что мы можем только предполагать, на какой ветви и какого глобального климатического процесса располагается тот крошечный временной промежуток, в который укладывается наша жизнь.
– А как соотносятся между собой в настоящее время объёмы естественных и антропогенных выбросов СО2 и метана?
– По одним оценкам, как 80 и 20%, по другим – как
70 и 30, но всё это очень приблизительные подсчёты.
Беседовала Ольга Шевелёва.
