>
Человек невольно окружает себя предметами, могущими многое сказать о его характере и пристрастиях. В кабинете Юрия Андреевича Кукуева, первого заместителя Министра природных ресурсов России, на одной стене – лирический лесной пейзаж, а на другой – парадный, при многочисленных регалиях портрет графа Егора Францевича Канкрина, Министра финансов России во второй четверти XIX в. При нём лесное ведомство находилось в ведении Финансового ведомства, и он добился бездефицитности бюджета империи, к чему стремится и нынешний его коллега Кудрин. Книжный шкаф в кабинете уставлен специальной литературой: <Словарь компьютерных терминов>, <Лесоводство>, <Минерально-сырьевые проблемы России накануне XXI века>:
Прежде чем идти на
встречу с Юрием Андреевичем, я полистал Толковый словарь Даля и нашёл там несколько слов, корни которых могли послужить основой фамилии первого заместителя Министра.
– Выбирайте, – предложил я. – <Кука> – кулак или рукоятка верстака, <кукуя> – осенняя шкура лося, <кукуй> – иноземная слобода в Москве.
– Ну, к иноземцам мои предки отношения явно не имели, – рассмеялся Юрий Андреевич. – Люди они во многих поколениях от сохи. Слово <кукуя>, вы не обратили внимания, имело хождение только в Восточной Сибири, а мои пращуры <охотой к перемене мест> не страдали. Остается <кука>, – и он показал кулак, – или, на худой конец, <куковать> в смысле пребывать в лишениях.
Так, с шутливой ноты, началась наша беседа.
До недавнего времени Кукуев был заместителем руководителя Федеральной службы лесного хозяйства России, но Президент России взял курс на реальное сокращение государственного аппарата – потуги в этом направлении делались всеми его предшественниками, а число чиновников только росло, – и леса России, как неотъемлемую часть её природных ресурсов, решено было передать под опеку Министерства природных ресурсов Российской Федерации наряду с землей, водой, воздухом и всем сущим в них. Обихаживать лесную ветвь кустистого министерского древа призвали Юрия Андреевича. Мне показалось, что он чувствует себя несколько смущённым выпавшим на него жребием. Но держится уверенно – знает, куда идти, общения со средствами массовой информации не избегает, улыбчив и на шутку скор. Не скрывает, что перемены в лесном хозяйстве грядут, но подчёркивает:
– Не горячиться – это основополагающая позиция Министерства. В кадровой политике, в вопросах производственной деятельности, образно говоря, – никаких сплошных рубок, только санитарные и там, где они назрели. Ведь не секрет, что в лесном хозяйстве, как и в любой другой отрасли, наряду с истинными энтузиастами и творцами подвизается немало <кукушек>, которые своих гнезд не вьют, чувствуют себя временщиками в надежде досидеть кто до повышения, кто до пенсии. С такими будем расставаться. А тех, на ком и держится русский лес, станем продвигать в департаменты природных ресурсов федеральных округов и в комитеты субъектов Федерации.
Юрий Андреевич родился в Москве, здесь же на Фрунзенской набережной жил в двадцатиметровой комнате коммуналки вместе с родителями и двумя сестрами. Здесь окончил 49-ю среднюю школу в 1966-м. Смеется:
– У нас в школе учащиеся делились на две почти равные категории: половина – дети работников МИДа, а другая половина – дети сотрудников Лубянки. А у меня отец – шофёр, он по Москве первый автобус в 1925-м водил, и мать рабочая. Да вот так как-то случилось, что им, очередникам, жильё в привилегированном районе выделили.
Может, потому случился этот казус, что ныне покойные Андрей Никитович и Евдокия Матвеевна в Москву в начале двадцатых годов приехали, спасаясь от голода, тоже из Лубянки – деревушки в Михайловской волости Рязанской губернии. Там, в родовом доме, все каникулы проводил у тётки тогда ещё просто Юрка, мечтавший стать физиком. Под боком деревни протекала рыбная речушка Проня, а ближайший лес был километрах в семидесяти. Леса на юге Рязанщины свели ещё в прошлом веке. Юрию Андреевичу досталось и разбирать по бревнышку фамильный дом, оставшийся в конце семидесятых последним в <неперспективной> Лубянке. Нет больше на карте родной деревни, а на её городище вечным огнем полыхает иван-чай.
– Сколько же бед наделали кампанейщины, – вздыхает Кукуев. – Может, теперь от них убережёмся.
– А реорганизация природоохранного комплекса не есть ли очередная кампания? – задаю вопрос, который, уверен, не я первый ему задаю.
– Отнюдь, – уверен Юрий Андреевич. – В мире накоплен достаточный опыт объединения в одном ведомстве управления природными ресурсами. Да и в дореволюционной России, так же как в первые годы советской власти, лесной департамент входил сначала в Министерство финансов, позже в Министерство государственных имуществ, потом в Министерство и Народный комиссариат земледелия. Только в Советском Союзе, как это нередко случалось, решили пойти своим путём и придать лесному хозяйству юридическую самостоятельность. И к чему это привело? Если в 1913 г. лесной департамент выручил от своей деятельности 90 млн. рублей, потратив на себя 30 млн., а шестьюдесятью пополнив казну, то в 1999 г. лесное хозяйство сумело заработать 1,7 млрд. рублей, а из федерального бюджета получило 2 млрд. руб. Превратилось, так сказать, в планово-убыточную отрасль.
– А не станет ли так, что и эти заработанные лесниками деньги затеряются в общем кармане Министерства, уйдут на чьи-то более неотложные нужды?
– Когда дом горит, на его тушение наваливаются всем миром. Если где-то произошёл природный или какой-то другой катаклизм, на устранение его последствий будут брошены все средства независимо от того, каким департаментом Министерства они заработаны. Вот недавний пример. Когда заполыхали по России в июле лесные пожары, на борьбу с ними Министерство природных ресурсов дополнительно – подчёркиваю, дополнительно – выделило сначала 27 млн. рублей, а потом ещё 63 млн. С напастью удалось справиться. Но наша основная задача – добиться такого положения, чтобы лесное хозяйство, как во всем цивилизованном мире стало наконец, донором российской экономики.
– Заклинания на эту тему звучат не один десяток лет…
– В том-то и беда, что дальше заклинаний дело не идёт:
у крохотного самостоятельного ведомства в обозримом будущем вряд ли появятся средства на развитие инфраструктуры, жизненно необходимой для научно обоснованной эксплуатации лесов. Другое дело мощное Министерство, имеющее возможность концентрировать силы и средства на главных направлениях. Россию Всевышний одарил величайшими в мире запасами леса, а берем мы из этой кладовой только пятую часть ежегодного прироста древесины. Причём берём там, где уже и брать-то нечего, и берем по-варварски: метр рубим, два бросаем. А миллионы квадратных километров тайги почти ничего нам не приносят, кроме разве что кислорода и головной боли от пожаров: нет дорог, нет современной техники, нет средств связи.
И второе. Нужно повысить отдачу на единицу лесных ресурсов там, где они худо-бедно эксплуатируются. Цена русского леса не должна быть чуть ли не на порядок ниже, чем канадского или финского. Но она и не должна отпугивать отечественного и зарубежного лесопромышленника. Найти золотую середину – задача задач руководителей всех звеньев управления лесным хозяйством.
– Юрий Андреевич, Вам не кажется, что Вы сами себе противоречите? Задача задач, а решать её во многих случаях придётся человеку далёкому от леса. Но ведь сапоги должен тачать сапожник:
– Пару лет назад мне довелось побывать в составе нашей лесной делегации в США. В штате Миннесота нас принял в своём офисе – это небоскрёб этажей в двадцать семь, в котором трудятся несколько тысяч человек, – руководитель Комитета природных ресурсов штата. Он в пятиминутной речи поприветствовал гостей из России, выразил надежду на сотрудничество, а потом сказал примерно так: <Поскольку в лесном деле я ничего не смыслю, то препоручаю вас своему заместителю, который в лесу с каждым пнём на ты>. Задача руководителя комитета в Америке – обеспечить максимум платежей за природные ресурсы, сохранить окружающую среду и создать новые рабочие места. А залезать в детали, в технологию… Для этого есть специальные службы, с них и спрос.
В лесное хозяйств Кукуев попал, как сам признался после некоторых сомнений – говорить, не говорить, – волею случая. Впрочем, за случайностью всегда скрываются причинно-следственные связи, которые мы редко улавливаем, да и то с запозданием. Унылое безлесье окрест рязанской Лубянки наверняка отложилось в сознании подростка подспудной потребностью устранить эту несправедливость. И когда школьный товарищ предложил Кукуеву вместо физфака МГУ, куда тот намеревался подать документы, попытать счастья в Московском лесотехническом, долго уговаривать себя Юрий Андреевич не позволил.
– Я поступил, а ему какого-то балла не хватило, – вспоминает Кукуев. – Конкурс был семь человек на место: как раз на 66-й год пришлось в школах два выпуска – с десятилетним и одиннадцатилетним обучением. Начал учёбу на факультете лесного хозяйства с намерением год пересидеть, а потом в МГУ податься. Да то ли сокурсники были тому виной – их немало пришло из лесной глубинки, то ли преподаватели, всю жизнь посвятившие лесу, но уже через полгода понял: моё это дело, по душе оно мне. А преподавателями у нас были такие корифеи лесной науки, как академики ВАСХНИЛ
Николай Павлович Анучин и Иван Степанович Мелихов. Считаю, крепко повезло.
Летом многие студенты Московского лестеха работали в лесоустроительных экспедициях, чтоб не висеть на родительских тощих шеях, разбивали лесные угодья на кварталы, описывали породный состав, оценивали запасы древесины.
И досыта кормили комаров.
– Эта кровососущая братия в дальнем Подмосковье, Владимирской и Архангельской областях должна по гроб жизни быть мне благодарной, – шутит Юрий Андреевич. – А если серьёзно, работа в экспедициях стала для меня хорошей школой жизни, научила доверять человеку и быть самому таким, чтоб на тебя можно было положиться. Вся жизнь на ногах, а пока продираешься сквозь бурелом или заросли крапивы выше роста, есть время хорошенько обмозговать прошлое и будущее.
Лесное будущее для Кукуева началось в 1971 г., когда он окончил Московский лесотехнический институт и вполне осмысленно надолго связал свою судьбу с лесоустройством.
В том, что реки Центральной России всё ещё окаймляют зелёные ленты лесов водоохранных зон, есть и его заслуга.
В 1991 г. Кукуева, тогда начальника отдела Всесоюзного объединения <Леспроект>, пригласили в Минлесхоз России, вскоре ставший Рослесхозом. Вообще, лесная отрасль народного хозяйства, как, пожалуй, никакая другая, была любимым поприщем для игр высокопоставленных чиновников, которые бесчисленными непродуманными реорганизациями прикрывали своё неумение осуществлять рутинную хозяйственную деятельность.
У меня сложилось впечатление, что Министр природных ресурсов Б.А. Яцкевич в ходе очередной реорганизации лесного хозяйства намерен руководствоваться принципом Гиппократа: <Не навреди>. Об этом свидетельствует, в частности, то обстоятельство, что численность работников службы леса утверждена практически в том же объёме, какой она была до вхождения в Министерство. Об этом же свидетельствует и назначение на должность первого заместителя Министра по лесному направлению не какого-нибудь варяга, милого душе Министра, а человека, с азов прошедшего лесную школу, имеющего своё мнение и умеющего это мнение защитить.
Что ж, в добрый путь!
Леонид Бударин.
