>
Два года тому назад на острове Фуругельма, что на крайнем юге Приморья, начала гнездиться желтоклювая цапля – редчайший вид мировой орнитофауны, занесенный в Красные книги России, Японии и Кореи. На острове Стенина четыре года назад начала формироваться колония тупика-носорога – сейчас она уже стала крупнейшей в Приморье. Подобные примеры, вполне достойные рубрики “Очевидное – невероятное”, можно множить, а роднит их одно обстоятельство: позитивные изменения в качестве окружающей среды отмечены на акватории и территориях, входящих в Государственный морской заповедник ИБМ ДВО РАН.
Глобальная экологическая катастрофа словно оказалась бессильной перед стойкостью немногочисленного персонала заповедника. Для приморцев, обитающих на границе суши и океана, физически уже неспособных жить без близости с морем, этот животворный оазис остается одним из редких объектов для гордости за свой край, переживающий вместе со всей страной отнюдь не лучшие времена.
Об истории и нынешнем дне, о сотрудниках и живом населении Дальневосточного государственного морского заповедника (ДВГМЗ) рассказывает его директор, член-корреспондент Российской экологической академии, кандидат биологических наук Петр КОЛМАКОВ.
– Заповедник организовывался в 1978 году, почти одновременно с Институтом биологии моря Дальневосточного научного центра АН СССР. В те годы наука Москвы и Ленинграда с энтузиазмом перебиралась на восток страны, и уникальное биоразнообразие южной части залива Петра Великого, где заповеднику были отведены участки моря с прибрежной полосой, не могло остаться без ее внимания.
В границах заповедника сформированы четыре участка. Северный – это часть острова Попова, где расположены центральная усадьба ДВГМЗ, центр экологического просвещения с музеем “Природа моря и ее охрана”, ботанический сад на полуострове Ликандра. Самый большой участок – Восточный, это 45 тысяч гектаров моря и островов. На Западном участке в бухте Миноносок расположена научно-производственная база заповедника, где разводят приморского гребешка и других морских беспозвоночных. Наконец, Южный участок, район острова Фуругельма, самого южного острова России, – это научно-экспериментальная зона.
С 1992 года, после “перестройки”, российской науке пришлось переходить на самофинансирование. Прекратились исследовательские рейсы в тропические моря, и все морские институты ДВО РАН обратили внимание на свою собственную акваторию. В эти годы заповедник стал полигоном не только для академической науки, но и для высших учебных заведений, где стали возникать экологические кафедры.
Второе рождение
– В 1994 году мне, старшему научному сотруднику лаборатории фотосинтеза ИБМ, предложили стать директором ДВГМЗ, – рассказывает Петр Васильевич. – Помню свои колебания, связанные с нежеланием переходить на административную работу. А когда все-таки согласился, то понял, что выжить этому большому хозяйству в условиях полного отсутствия госфинансирования практически невозможно – деньги тогда выделялись только на скудную зарплату, собственно на исследования и на содержание базы не было ни копейки.
Пришлось потратить время на поиск спонсоров, хотя слово “спонсор”, наверное, не совсем точное, режет слух. Просто люди стали помогать морскому заповеднику, поскольку были влюблены в море. Например, ООО “Гамма лимитед” все эти годы бескорыстно вкладывает средства в наше развитие. На эти деньги, в частности, построены кордоны на острове Большой Пелис и в бухте Пемзовой, приобретены электростанции, закупаются топливо, форменная одежда и оружие для инспекторов, производится ремонт маломерного флота и зданий.
И только в последнее время финансовая ситуация в мире науки стала меняться к лучшему. Боюсь сглазить, но заповедник стал получать целевую финансовую помощь от президиума ДВО РАН и Института биологии моря. Уникальность и научная ценность заповедника очевидны не только здесь, в Приморье, но и за его пределами. Сотрудники ДВГМЗ принимают участие в российских и международных проектах, под которые получены гранты Всемирного фонда дикой природы (WWF), федеральной целевой программы “Интеграция”, Фонда Сороса, Института устойчивых сообществ, других организаций.
Сейчас ДВГМЗ переживает второе рождение, – считает Петр Колмаков. – Мы смогли не только адаптироваться к жизни в новых условиях, но и нашли средства на развитие, а главное – на охрану от негативного воздействия общества.
Пираты заповедных вод
– Если в финансовой и научно-исследовательской областях дела определенно пошли на лад, хотя все деньги и уходят исключительно на текущие нужды, то существенно осложнилась ситуация, связанная с браконьерами. Это вызвано тяжелым экономическим положением в Хасанском районе. Расформирование воинских частей, банкротство немногочисленных предприятий привели к тотальной безработице. Молодые, здоровые парни возвращаются из армии, и в отсутствие работы многим из них прямая дорога в браконьеры, – сокрушается Петр Васильевич. – Тем более что границы страны открылись, и на трепанга, который всегда лежал в магазинах, но его никто не брал, нашлись покупатели в соседней стране. Судите сами, центнер собранного браконьером “мокрого” трепанга дает около 10 килограммов сушеного, за каждый килограмм которого китайский оптовик готов платить по 70-90 долларов. Растущий спрос привел к созданию целой армии “флибустьеров” с прекрасно оснащенным флотом, оборудованием для варки и сушки. За несколько лет этот некогда широко распространенный гидробионт был практически вычищен в Приморье. Трепанг теперь остался только на заповедной акватории. Хорошо хотя бы то, что пограничники на пунктах перехода прекрасно осведомлены о ситуации, знают перекупщиков в лицо, и “трепанговый кризис” совместными усилиями властей – районной милиции, УВД, присылающего к нам на реабилитацию вернувшихся из Чечни собровцев, а также таможни, начинающей понимать, что мы вскоре лишимся всего, – преодолевается.
Выход видится двояким: с одной стороны, необходимо межправительственное соглашение о запрете на ввоз в Китай наших гидробионтов. С другой – ужесточение репрессивных мер: у сотрудников заповедника есть компьютерное досье на наиболее злостных браконьеров (компьютеры приобретены на грант WWF), все их лодки известны наперечет, и материалы на “лучших из лучших” с нетерпением ожидает природоохранная прокуратура. К тому же уголовное наказание предусматривает конфискацию орудий лова, а без катера с мощным мотором (более мощным, чем у инспекторов) много не наловишь: регулярные рейды охраны не позволяют добытчикам оставаться незамеченными. Но при этом инспектор обладает ненамного большими правами в использовании оружия, чем обычный гражданин: стрелять из личного (!) гладкоствольного оружия можно только при непосредственной угрозе жизни инспектора, а вовсе не по безнадежно уходящей лодке. Без “людей в погонах” в этой ситуации не обойтись, и Петр Колмаков глубоко благодарен начальнику УВД Приморья генералу Васильеву, командованию ТОРУ ФПС в лице генерала Тарасенко и 10-й бригаде погранвойск.
Не охранять, но беречь
Однако охрана заповедной территории при всей ее первостепенной важности – лишь часть триединой задачи сотрудников ДВГМЗ. Расстановку приоритетов можно определить по штатной структуре заповедника: 19 инспекторов, 11 сотрудников научного отдела, и еще несколько занимаются хлопотным хозяйством центра экологического просвещения. Второе из упомянутых направлений курирует заместитель директора по научной работе Алексей Тюрин, в его отделе есть ботаники, зоологи, ихтиологи, гидрометеоролог, в их числе семеро кандидатов и один аспирант. Участие в исследованиях акватории и территорий ДВГМЗ нескольких профильных институтов ДВО РАН позволяет подходить к делу комплексно, решать основные задачи: составление кадастра населения, описание динамики морских и островных сообществ, разработка научных основ сохранения и восстановления генофонда.
– Институт биологии моря проводит мониторинг акватории, особенно тщательно – в южной части заповедника, подверженной загрязнению рекой Туманган, несущей стоки из Китая, – делится тревогой Петр Колмаков. – Если 3-4 года тому назад рыбы с поражениями внешних органов здесь были редки, то сейчас все больше обнаруживается опухолей на головах рыб, у них отваливается чешуя, встречаются опухоли внутри тела, природа которых исследуется. Ученые исследуют устье Туманной на предмет загрязнения тяжелыми металлами – цинком, кадмием, свинцом, река выносит и органическую грязь, а рыба болеет от загрязнения, некоторые виды биоты вообще его не выносят.
И еще одной выстраданной мыслью поделился Петр Васильевич с корреспондентом “В”: “Мы призваны не охранять природу, а беречь ее. На первый взгляд, ощутимой разницы между этими понятиями нет. Но беречь – это охранять с любовью, заботой, с полным осознанием непреходящей ценности охраняемого”. Именно так и работают сотрудники морского заповедника, и такого же подхода требуют от любого, кто допускается в заповедные воды и земли. Принцип состоит в том, чтобы пускать сюда немногих людей, некое жесткое минимальное число, чтобы воздействие на природу было максимально щадящим. И пусть эти немногие делятся с остальными своим восхищением и обновленными чувствами по отношению ко всему живому.
Более того, ДВГМЗ сегодня воспитывает, готовит своих возможных гостей, занимаясь масштабной эколого-просветительской деятельностью среди школьников, студентов и населения Приморья. По словам Петра Колмакова, только музей “Природа моря и ее охрана” на о. Попова в рамках всевозможных экскурсий, туров, семинаров и лагерей посетило уже около 100 тысяч человек! Эта деятельность не осталась без должного признания: эксперты WWF посчитали ДВГМЗ наиболее достойной на Дальнем Востоке организацией для получения гранта фонда дикой природы. Этот грант позволил создать в структуре заповедника центр экологического просвещения.
